Объяснение в любви - Страница 47

Как великодушно, как тепло это прозвучало! На глаза Анхелы снова навернулись слезы.

— Я все понимаю, — срывающимся голосом заверила она хозяйку дома.

Клайв Риджмонт-старший решительно выступил вперед.

— Вот, значит, чего ради этот негодник угрожает больному старику, — с усмешкой произнес он. — И я его не виню. — Эта неспешная, широкая улыбка — в точности как у Клайва — лишила Анхелу последних остатков самообладания.

Мистер Риджмонт был высок и светловолос. Даже изнуренный тяжелой болезнью, держался он уверенно и властно. Похоже, сын унаследовал от отца не только эффектную внешность, но и несгибаемый характер. Анхела уже открыла рот, собираясь осведомиться о здоровье хозяина, но тот опередил ее.

— Только не надо со мной сюсюкать, — пророкотал мистер Риджмонт. — И никаких вопросов о моем самочувствии! — Затем в свою очередь расцеловал гостью в обе щеки и, отстранившись, улыбнулся все той же неотразимой улыбкой. — Ваш приезд — большая честь для меня, сеньорита Веласко.

Потом он вновь обратился к сыну:

— Сегодня — твой великий день, Клайв. Гости ждут. Так что давай начинай!

По-прежнему крепко сжимая руку Анхелы, Риджмонт-младший почувствовал, как его спутница мгновенно напряглась, осознав, что официальным знакомством с родителями Клайва дело не ограничится.

Глаза главы семейства лукаво поблескивали. Миссис Риджмонт сохраняла невозмутимое спокойствие. Не то чтобы она возражала против затеи Клайва, просто ей казалось, что уладить вопрос можно и иным, менее радикальным способом.

«Если своим спектаклем ты ее обидишь, она никогда тебя не простит», — предупреждала она сына по телефону не далее как вчера.

«Ты не знаешь Анхелу так хорошо, как я, — отвечал на это Клайв. — Я в нее верю. Я не сомневаюсь: она все поймет!»

Доверие. Господи, кажется, отныне и впредь этому слову суждено играть ключевую роль в его жизни! С этими мыслями Клайв направился к дверям парадной гостиной.

Анхела льнула к нему. Мистер и миссис Риджмонт отстали на полшага. Вышколенный слуга распахнул перед ними двери — и взгляду открылась просторная, залитая светом комната. Да что там комната, целый зал! Огромная хрустальная люстра переливалась всеми цветами радуги, на стенах красовались старинные светильники, в которых вместо свечей горели крохотные электрические лампы. Клайв задержался на пороге, давая Анхеле возможность привыкнуть к ослепляющему великолепию зала — и к выжидательно застывшей толпе гостей.

Гул разговоров стих. Все взгляды обратились в их сторону. Пульс Анхелы участился. Сколько народу собралось! А Клайв, ничего ровным счетом не предпринимая, стоял на месте, дожидаясь, чтобы она заметила и оценила подготовленный им «сюрприз».

И вот, наконец Анхела увидела. Это… это равносильно было заявлению. Дерзкому, безапелляционному публичному заявлению, исключающему любой намек на смущение и неловкость. Нежные, подведенные алым губы приоткрылись, с них сорвался легкий вздох — расслышать его мог лишь стоящий рядом Клайв. Затем дыхание ее прервалось — и он на мгновение испугался, а не совершил ли непоправимой ошибки…

Быть того не может, внушала себе Анхела. Это просто сон. Странный, невероятный сон. Спустя минуту все эти разодетые дамы и джентльмены разразятся смехом, примутся потешаться над ней, велят ей убираться прочь и никогда больше не возвращаться… Обычно ночные кошмары именно так и кончаются. Иного объяснения происходящему она просто не видела.

Нет, это не сон. Ведь рука Клайва, обнимающая ее за талию, просто-таки вибрировала от напряжения. Анхела нервно сглотнула. Затем попыталась поднять глаза на любимого… но не смогла: взгляд ее был намертво прикован к противоположной стене.

Ибо здесь, на этой стене парадной гостиной фамильного особняка Риджмонтов, на виду у всех и каждого, красовались два оправленных в рамы полотна. На одном была изображена она, Анхела, — хрупкая, изящная, застенчивая и вместе с тем обольстительная. На другом — Клайв, дерзкий и надменный в своей наготе — таким он представал перед возлюбленной всякий раз, когда они предавались любви.

Щеки Анхелы полыхнули огнем, а в следующий миг от лица вновь отхлынули все краски. Сердце билось в груди, точно тяжелый колокол. Как бесстыдно они с Клайвом выставлены на всеобщее обозрение! И вдруг молодая женщина поняла, в чем дело, зачем Клайву понадобились бриллианты и это вызывающее платье. Наследник семьи Риджмонт бросил вызов всему миру — родителям, друзьям и всем этим сомневающимся насмешникам, у которых в голове не укладывается, что возможно искренне любить женщину, способную выставлять напоказ собственное тело!

«Не можешь побить врага — перейди на его сторону», — гласит старая пословица. А что, если не удается убедить враждебно настроенный мир? Так, значит, черт с ним! Швырнем врагам в лицо эти два полотна — и пусть сплетники и ханжи думают, что хотят!

— Если ты сумела возвыситься над условностями, так смогу и я, — прошептал Клайв ей на ухо, и в голосе, исполненном нежности и страсти, отчетливо слышались озорные ноты.

Вот теперь Анхела нашла в себе силы поднять взгляд. В зеленых глазах плясали чертенята. А еще в них читалась немая мольба: Клайву так хотелось, чтобы любимая поняла, для чего он все это затеял!

С губ ее сорвался короткий смешок. Аметистовые глаза засияли, Анхела улыбнулась — сначала неуверенно, затем все шире, все веселее. Она поняла! Клайв нашел способ уничтожить разделяющие их различия. Он, Клайв Риджмонт, спустился по лестнице, а она поднялась ему навстречу.