Объяснение в любви - Страница 23

Сегодня двери музея распахивались не для всякого. А только для людей влиятельных, для избранного, узкого круга истинных ценителей. Затянутый в черную ливрею лакей склонился перед Клайвом и Анхелой в глубоком поклоне.

— Buenas dias, senora. Buenvenidas, senor. Добрый день, сеньора. Добро пожаловать, сеньор.

Обнимая спутницу за талию, Клайв увлек ее к мраморной лестнице. На верхней площадке статуями возвышались два официанта в черном, держа подносы с шампанским. Однако гости прошли мимо, не посягнув ни на один бокал. Сейчас шампанское оказалось бы излишним: и без того с тех пор, как молодые люди покинули апартаменты, напряженность нарастала с каждой минутой.

Анхела подумывала о том, чтобы позвонить Ренану и потребовать объяснений, а потом уже решить, идти на просмотр или нет. Но, взвесив все «за» и «против», отказалась от своего намерения. Во-первых, есть на свете такая вещь, как верность. Связаться с Ренаном в создавшихся обстоятельствах означало в чем-то предать Клайва. А во-вторых, молодая женщина знала: Клайв ни за что не пропустит просмотр и с ее желаниями считаться не станет. Тут затронута его мужская гордость. Ренан бросил ему вызов, и Клайв скорее сам перережет себе горло тупым ножом, чем позволит заподозрить его в трусости.

Так что дни напролет Анхела перебирала в памяти работы Ренана, все картины, что он написал на ее глазах, гадая, не пропустила ли чего. Нет, все они известны, все они уже выставлялись, и не раз. Тем не менее молодая женщина себя не помнила от страха: у Ренана наверняка есть в запасе козырь, иначе он никогда не стал бы дразнить Клайва!

Сегодня Анхела оделась в черное — в кои веки она вполне соответствует стандартам великосветского общества! Волосы, собранные в высокую прическу, перехватывает широкая лента черного бархата, а единственным украшением вечернего туалета служит золотая цепочка с бриллиантовой подвеской. Эту цепочку Клайв собственноручно застегнул на ее шее перед самым уходом. Бриллиант сверкал и искрился на черном бархате, точно звезда на ночном небе.

«Ты ослепительна! — восхищенно произнес Клайв, оглядывая свою спутницу. — Так прелестна, что не устоять. Так совершенна, что не подступиться».

И все-таки имени Риджмонт я не заслуживаю, с горькой иронией подумала Анхела.

— О, buenas noches! — Навстречу гостям уже спешила устроительница выставки, Эльвира Альфаро. — Клайв, mi amor… — Затянутые в перчатки руки легли на его плечи, и гостеприимная хозяйка с типично испанской импульсивностью расцеловала Клайва в обе щеки. — Ты вообще сознаешь, негодный мальчишка, что ко мне в галерею ты вот уж год как не заглядывал?

Слова сеньоры Альфаро прозвучали учтивым упреком. Пока Клайв в свою очередь выражал подобающие случаю извинения, Анхела с любопытством разглядывала устроительницу выставки. Эта женшина прославилась своей способностью выбирать мужей по толщине кошельков. Теперь же, когда красота ее поблекла, Эльвира Альфаро переквалифицировалась в утонченную ценительницу прекрасного. В частной галерее «Альфаро», под ее крылышком, равно как и здесь, в Музее современного искусства, при ее активном содействии выставлялись знаменитости мирового класса. Два года назад Ренан мог только мечтать о подобной чести. А теперь…

Эльвира обернулась к Анхеле, словно только сейчас вспомнила о ее присутствии. Карие глаза оценивающе сощурились.

— Buenas noches, сеньорита Веласко, — поприветствовала она молодую женщину, улыбаясь чуть скептически. — Как я рада наконец-то с вами познакомиться!

Целовать гостей в обе щеки в Барселоне считалось чем-то вроде неизбежного ритуала. И сеньора Альфаро конечно же воспользовалась правом хозяйки — но только для того, чтобы ехидно прошептать Анхеле на ухо:

— Ренан ужасно гадкий, вы не находите, моя дорогая? Надеюсь, вы вполне готовы к его так называемому сюрпризу!

Нет, ни к каким сюрпризам Анхела готова не была; для того чтобы не выдать охватившего ее смятения, молодой женщине потребовалась вся сила воли. Однако по спине ее пробежали мурашки. Клайв почувствовал тревогу спутницы и успокаивающим жестом обнял ее за плечи.

— Что она тебе сказала? — осведомился он, едва Эльвира оставила их и устремилась навстречу новым гостям.

— Спросила, готова ли я к тому, что нам предстоит увидеть, — ответила Анхела, даже не попытавшись отговориться.

— И как ты готова? — ревниво полюбопытствовал Клайв.

— А как насчет тебя? — невозмутимо ответила молодая женщина. — Это ведь ты считаешь, будто все, что касается нас с Ренаном, так или иначе задевает твои интересы.

Клайв мысленно признал ее правоту. На щеке его нервно подергивался мускул. Но тут молодую пару окружили общие знакомые, и Риджмонт-младший, учтиво улыбаясь, перебросился фразой-другой с вновь пришедшими. К тому времени подоспели еще друзья, и еще. Так что к заветной цели Клайв с Анхелой продвигались медленно, шаг за шагом. Властно держа свою спутницу под руку, Клайв весело беседовал с приятелями, а молодая женщина напряженно вглядывалась в толпу, высматривая Ренана. А того все не было.

Что же он затеял? Зачем нагнетает и без того напряженную атмосферу?

Гости понемногу рассредоточились по коридорам и залам. Уверенно и непринужденно Риджмонт подвел свою спутницу к началу экспозиции.

Анхела затаила дыхание. Вместе стояли они на пороге, оглядывая картины, и синхронно, точно по команде, недоуменно хмурились. Ибо на стенах не было ровным счетом ничего, что оправдывало бы прозвучавший в словах Ренана вызов. Конечно, если не считать того, что Ренан, со всей очевидностью, нашел для себя новый источник вдохновения.