Объяснение в любви - Страница 31

Так когда же он превратился в викторианского ханжу? Это же искусство! Первоклассный шедевр! При ином раскладе Клайв сейчас бы уже вел переговоры с художником о покупке нескольких новых картин. И не только имея в виду выгодное капиталовложение. Ему и в самом деле нравились полотна Бенавенте!

Но кто же написал обнаженную Анхелу? — спросил себя Клайв, и тотчас же все его благие намерения развеялись как дым. В глазах снова потемнело от гнева: теперь Клайв готов был примириться с тем, что Ренан Бенавенте писал Анхелу… Ренан, но не кто-то другой!

И как это негодяйке удалось столь ловко его отвлечь, что он и не подумал задать ей самый главный, самый важный вопрос? В сознании возник образ Луиса Дорадо…

Зазвонил телефон, но Клайв и не подумал снять трубку. Какая разница, кто это? Мать? Надумала снова его отчитывать? Или кто-то из друзей? Или это Ренан проверяет, не задушил ли он часом Анхелу в припадке ревности?

Молодой человек не испытывал ни малейшего желания вступать в разговоры. Равно как и кого-то выслушивать. Ему необходима Анхела. И он с пристрастием ее допросит. Но… не сейчас. Не сегодня вечером. Пусть улягутся взаимные обиды, пусть утихнет бешеная ярость, застилающая ему глаза. Им обоим надо успокоиться.

Анхела дрожала всем телом, от отчаянных попыток сдержать слезы перехватывало дыхание. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она подошла к кровати и потянула вниз молнию на платье, словно раздеться и лечь было самым естественным поступком на свете для той, что решила уйти из этого дома! Словно не она спряталась за запертой дверью, добровольно продлевая для себя пытку!

Молния застряла на середине. Анхела подергала замочек туда-сюда, затем словно впервые заметила переливающийся на груди бриллиант. Молния по-прежнему не поддавалась. Что ж, достойное завершение нынешнего вечера… Есть во всем этом некий знак свыше: платья ей не сбросить, от оков не избавиться! Трясущимися руками она расстегнула цепочку, сняла кулон и отрешенно уставилась в пространство.

Неужто у Клайва и впрямь хватило бесстыдства предлагать ей руку и сердце с таким видом, будто он совершает невесть какой смертный грех?

По щеке покатилась одинокая слезинка. Я должна его ненавидеть. Я должна его ненавидеть за все, что он мне наговорил, мысленно твердила Анхела. Но душу ее переполняла не ненависть, а горькая обида. Что за кошмарный выдался день! День безжалостных разоблачений и крушения всех иллюзий!

Начиная с того, как Ренан в прямом смысле слова обрушил на них эту картину — отличный «сюрприз», право слово! А потом безупречно просчитанный, оскорбительный жест со стороны матери Клайва! При воспоминании о пережитом унижении Анхела содрогнулась.

И, будто бы считая, что всего этого недостаточно, судьба уготовила ей встречу с Луисом Дорадо. Лицом к лицу! Боль в ее душе на мгновение уступила место гневу. Да как он смеет вообще произносить имя матери, после того как причинил ей непоправимое зло!

И момент он выбрал удачно, ничего не скажешь! Угораздило же подонка произнести роковое имя в присутствии Клайва. Именно Луис Дорадо, и никто иной, нанес ей последний, самый сокрушительный удар. Именно из-за него она вынуждена уйти от Клайва, — чтобы оградить любимого от скандала, который неминуемо разразится.

Догадался ли Луис Дорадо, в чем дело? Понял ли, что столкнулся лицом к лицу с собственной дочерью?

Впрочем, нет. Все в душе Анхелы возмущалось против подобного предположения. Никакая она ему не дочь! Сеньор Дорадо всего лишь поспособствовал ее появлению на свет. Она в жизни с ним не встречалась и подобных встреч отнюдь не искала. Честно говоря, она предпочла бы скандальную известность «Женщины в зеркале» подобному отцу — отцу, который бросил ее мать, узнав, что та забеременела.

Слова, что Луис Дорадо, уходя, бросил ей в лицо, навсегда остались в памяти Росауры, и она передала их дочери. «Такие мужчины, как я, на любовницах не женятся. Любовницы не для того нужны…»

Господи, как же Анхела его ненавидела!

А Клайв совсем недавно сказал ей примерно то же самое… значит, ей и Клайва полагается возненавидеть? Что бы сказала заносчивая миссис Риджмонт, знай она про сеньора Дорадо? «Яблочко от яблони…» О, как это справедливо! Та же внешность, то же неодолимое влечение к красавцам миллионерам…

В горле защипало от подступивших слез. Вспомнив о первоначальном намерении, Анхела повернулась к выходу — прочь отсюда, прочь! Взялась за дверную ручку… и вновь бессильно уронила руки. Ох, какое же она ничтожество, если даже не в силах заставить себя уйти теперь, когда для нее ровным счетом ничего здесь не осталось. Ничегошеньки!

«Здесь остаюсь я», — сказал ей Клайв.

Обняв себя за плечи, точно прижимая к груди нечто бесконечно дорогое, Анхела снова и снова мысленно повторяла небрежно брошенную фразу. А ноги тем временем несли ее в другой конец комнаты, к огромным, от пола до потолка, стеклянным дверям, выходящим на террасу.

Распахнув одну из створок, молодая женщина шагнула наружу в смутной надежде, что на свежем воздухе в голове у нее прояснится. Однако снаружи оказалось на удивление жарко и душно по сравнению с домом, где на полную мощность работал кондиционер. И все же возвращаться не хотелось. Анхела присела на один из шезлонгов, сбросила туфли, подобрала ноги, оперлась подбородком о колени.

Внушительная терраса занимала примерно треть верхнего этажа. Во время разгульных вечеринок Клайва двери всех комнат, выходящих на террасу, бывали распахнуты настежь; повсюду звучала музыка, звенел смех.